Наше меню

Поиск

Разделы новостей

Друзья сайта

Главная » Файлы » Книга кагала

Глава XXIII-2
[ ] 14.01.2009, 16:32

    “Рабби”, ”равви” или ”рав” – слово халдейское, обозначает: начальник, господин, владыка или соответствует еврейскому ”сар”. В книгах Пророков титул “рав” в первый раз является при имени ассирийского начальника Набузарадона (Иеремия, гл. XXXIX, ст. 9); акклиматизированный на еврейской почве в первоначальном своем звучании, титул этот впоследствии присваивается вместо “сар” как представителям еврейских светских учреждений, так и ученым лицам. Таким образом, титул “равви” никогда не обозначал собою духовного лица. В своих молитвах евреи при имени Моисея прибавляют слово “равви”; 8-й член Символа еврейской веры гласит: «Верую и исповедую, что весь закон, находящийся ныне в наших руках, есть тот самый, который дан был Богом равви нашему Моисею, мир ему». Титулом “равви”, конечно, не может здесь покрываться [заменяться – Прим. ЛВН] звание священника; утверждать противное – значит утверждать нелепость, так как известно, что священником был Аарон, а Моисей – никогда. При обращении к Спасителю [Иисусу Христу – Прим. ЛВН] ученики и народ постоянно прибавляют титул “равви” (Марк, гл. IV, ст. 5 и 17; Иоанн, гл. V, ст. 31; Иоанн, гл. VI, ст. 25; Иоанн, гл. IX, ст. 2 и проч.). А ведь никто не станет утверждать, что Спаситель был иудейским священником.
    С течением времени, когда власть над еврейскою общиною утвердилась за классом ученых, сам титул “равви” обратился в нарицательное слово, а выдающимся раввинам, светилам талмудистской казуистики, стали прибавлять еще титул “мелех” - царь*5, как бы для означения всего величия их светской власти. В настоящее время вся талмудическая знать величается титулом “равви”, а выдающийся в общине талмудист, раввин, является всегда, как это мы выше указали, председателем гражданского суда, бет-дина.
    Таким образом мы видим, что христианский мир и иноверческое правительство глубоко ошибаются: 1) полагая, будто духовные требы у евреев исполняются духовенством, 2) возлагая исполнение этих треб на раввинов и 3) считая раввинов духовными лицами.
    Само собою разумеется, что это тройное заблуждение было всегда. С одной стороны, источником самых серьезных ошибок и затем разочарований для всех иноверческих правительств, нормировавших жизнь еврейской массы, а с другой – доставляло торжество кагало-бетдинской республике. Но плоды этого ошибочного взгляда со стороны нееврейского мира никогда не были так спасительны и так изобильны для иудейства, как в наш XIX век.
    Дело вот в чем. Когда в начале настоящего века во Франции успокоилось смятение и водворились спокойствие и порядок, тогда еврейский вопрос, который не замедлил явиться на сцену, обратил на себя серьезное внимание нового властелина Франции и покорителя народов. Обстоятельства, вызвавшие в 1805 году этот вопрос и взгляд на него Наполеона I, точнейшим образом изображены в следующих словах самого Наполеона. “Если этот пункт будет выполнен, — говорит Наполеон I (в § 12 своего проекта о преобразовании жизни евреев), — то нужно будет еще приискать действенные меры для стеснения, вошедшего в привычку ажиотажа, и к подавлению этого организованного обмана и ростовщичества”*6. В IV объяснительной статье к названному проекту он говорит: “Наша цель состоит в том, чтобы оказать помощь землевладельцам (против евреев) вообще и спасти некоторые департаменты от позорной зависимости, ибо переход большей части имений департаментов к евреям в залог (hypotheke), к народу, который своими обычаями и законами составляет отдельную нацию посреди французского народа, есть настоящая зависимость. В недавно минувшее время это бесполезное сообщество чуть совсем не завладело такими землями и крайность заставила правительство препятствовать его успехам. Так как господство евреев час от часу увеличивается посредством ростовщичества и залогов, то было необходимо поставить ему преграды. Второй план имеет цель если не совсем уничтожить, то по крайней мере уменьшить склонность еврейского народа к многим занятиям, которыми они во всех странах мира вредят цивилизации, порядку и общественной жизни”*7.
    В этих строках довольно отчетливо изображены обстоятельства, вызвавшие еврейский вопрос и верный на него взгляд Наполеона I. Конечно, во всем этом нет ничего нового. Здесь только изображена та грустная картина, которая повторяется почти на каждой странице еврейской истории. Но важно лишь то обстоятельство, что средства, которыми защитники иудейства всегда успевали затемнить настоящий вид этой картины, на этот раз оказались непригодными.
    Возьмем пример. Когда коренное население обширной России, населяемое также и евреями, освободилось от крепостного права, а жизнь ее сословий еще не нормализовалась от беспорядков польского восстания 1863 г., тогда еврейский вопрос не замедлил и здесь явиться почти в том же виде, в каком мы сейчас его видели во Франции. Со всех сторон раздался ропот: евреи обирают, эксплуатируют все прочие сословия; они завладели живым капиталом страны и всеми почти домами ее городов и местечек; они захватили в свои руки торговлю и низвели ее до нижайшей степени мелкого торгашества; они вытеснили иноверных ремесленников и до безобразия довели ремесленный промысел и т.д. - все эти обвинения громом раздались по всему пространству нашего отечества и в 1866 г. еврейский вопрос обратил на себя всеобщее внимание. Но тут же сами евреи, а с ними вместе и многие либералы, не опровергая самих обвинительных фактов, сейчас же пустили в ход обыкновенные громоотводы: “Дайте евреям эмансипацию, и они перестанут жить исключительно для своего сепаратного, заколдованного царства; распространите между ними русский язык, старайтесь их акклиматизировать, разредите их по всему государству, чтобы они не были так плотно скучены — и все пойдет на лад. Тогда не только еврейского вопроса, но и самих евреев не будет; они станут истыми русскими Моисеева закона”*8. Все эти возгласы пользуются у нас до сих пор доверием и затмевают сущность вопроса, представляя его в превратном виде*9. Но при Наполеоне I они никак не могли иметь места. Вопрос об эмансипации евреев во Франции был давно решен революцией 1789 года. Трехцветное знамя революции нарекло евреев истыми французами Моисеева закона и дало им полную равноправность. Пускать в ход речь об акклиматизации евреев тоже было излишне. Это давно уже совершилось, так сказать, действием общего закона. Если какая-либо господствующая нация материально и нравственно сильна и сознает эту силу, то живущий в ее среде иноплеменный элемент непременно ею будет поглощен, по крайней мере относительно внешнего образа жизни. Повинуясь этому закону, внешняя жизнь евреев во Франции давно уже сложилась на французский манер: языком, костюмом и пр. они давно были уже истыми французами. Сгущенность евреев тоже не могла подать повод к появлению еврейского вопроса, так как евреев во Франции насчитывалось тогда не более 60 000 жителей. Благодаря приведенному обстоятельству Наполеону I удалось не заблуждаться по крайней мере насчет места, в котором кроется болезнь иудейства, и насчет настоящего ее имени.
    Из аргументов Наполеона по еврейскому вопросу видно, что, по его взгляду, отношения евреев к французам, составляющее грустное и исключительное между французскими разноверными и разноплеменными гражданами явление, проистекают от того, что евреев связывают с коренным населением только внешние, искусственные, слабые узы - язык, костюм и гражданские права, но кровью, достоянием и семейным бытом они, как народ избранный, всегда образуют совершенно отдельный, по их убеждению аристократический мир, в который неизбранным по крови доступа нет. Таким образом, отношение евреев к туземному населению вытекает прямо из самого иудейства: из аристократического взгляда еврея на остальное плебейское человечество. Чтобы уничтожить источник, порождающий это зло, Наполеону показалось необходимым очистить тот полный, свободный и естественный путь к ассимиляции евреев с французами, которым другие иноверные и иноплеменные элементы: немцы, итальянцы, испанцы и прочие живущие во Франции народности ассимилируются с коренным населением вместе. Для достижения этой цели Наполеон составил план к преобразованию внутреннего быта евреев и надеялся привести его в исполнение посредством раввинов, которых он считал еврейским духовенством.
    Не усматривая необходимости для цели нашей книги изучать все то, что Наполеон думал сделать - но не сделал, мы не станем здесь вдаваться в подробности его плана, а вскользь только скажем, что требования его не выходили ни на шаг из границ умеренности, гуманности и справедливости.
    В плане своем Наполеон домогался лишь того, чтобы евреи признали французов точно такими же, себе равными во всех отношениях, достойными согражданами, какими французы признают евреев; чтобы французы были евреям братья, с которыми можно вступать в семейное родство чрез смешанные браки. Или еще вернее и короче: Наполеон домогался лишь того, чтобы евреи признали за французами человеческие права, чтобы они в своей среде дали французам равноправность.
    Повторяем, что с общечеловеческой точки зрения план Наполеона относительно гуманности и справедливости вполне соответствовал всем условиям общечеловеческой цивилизации, а как орудие для ослабления внутренней силы обособленного царства евреев, казалось бы, план этот был достоин великого своего автора.
    Но все это лишь с точки зрения общечеловеческой, с еврейской же, как мы увидим ниже, дело представилось совершенно в другом виде. Сила, однако же, говорят, не в проекте, а в осуществлении его. Тут-то зоркий законодатель, к сожалению, очутился в совершенно темной для него области, по которой он бродил ощупью и, кроме промахов, ничего совершить не мог. Тут Наполеон действовал по соображениям, вытекающим из упомянутого ошибочного понятия о значении раввинов, вследствие чего, сам того не подозревая, он в средствах, предпринятых против еврейства, придал ему еще новую, неодолимую силу.
    Считая раввинов полновластными хозяевами в делах еврейской религии и надеясь осуществить свой план посредством их духовного авторитета, Наполеон прежде всего счел нужным позаботиться об организации и увеличении раввинской власти. Для достижения этой цели он в 1806 г. учредил в Париже Синедрион из 71 раввина по образцу древнего Иерусалимского. Евреи, думал Наполеон, встретят в этом трибунале ту высокую духовную беспредельную власть, которой они беспрекословно должны подчиняться по требованиям ими исповедуемого талмудического закона. Для правильного же отправления этой власти по всей Империи скоро были учреждены провинциальные консистории с дисциплинированною раввинскою иерархиею.
    И вот, окончив свою предварительную работу и запасшись самым благонадежным, по его мнению, орудием, властелин Франции, которому в то время все беспрекословно покорялось, надеялся уже увеличить свою славу бессмертным венцом реформатора иудейства. Но эта светлая надежда жила недолго: скоро настало время, когда она погасла и рассеялась как дым. Однако же не следует думать, что раввины или Синедрион позволили себе перечить делу или оказывать неповиновение требованиям сильного повелителя. Напротив, раввины без серьезного сопротивления подтверждали и подписывали все, против чего многие из них скоро сами протестовали*10.
    Благодаря этому обстоятельству, минута разочарования Наполеона в его надеждах наступила лишь тогда, когда слово должно было превратиться в дело, когда евреи должны были доказать на деле, что они действительно признали французов себе равными и что они готовы вступить с ними на желаемый Наполеоном путь естественной ассимиляции. Другими словами, дело разъяснилось лишь тогда, когда, согласно третьему пункту плана Наполеона, стали требовать, чтобы один из трех еврейских браков был смешанным между евреями и французами. Тут вдруг вышло, что признать французов братьями и вступить с ними в семейное родство — дело немыслимое, невозможное для еврея; оно, с точки зрения евреев, оказалось равносильно принесению еврейской религии в жертву Христианству.
    Вот когда Наполеон, наконец, узнал, что авторитетом раввинской власти и йоты нельзя переменить в еврейской религии и что Синедрион в Париже принадлежит к продуктам произвольной фантазии людей, не знающих ни законов, ни истории евреев*11.
    Пораженный полной неудачей и убежденный, что разорвать внутренние узы замкнутого в себе иудейства нет возможности, Наполеон в 1808 г. издал указ, в котором он приступал к решению еврейского вопроса совсем с другой точки зрения. В этом указе он подвергал ограничению векселя, находящиеся в руках евреев на христиан, запрещал евреям отпуск денег под залог служащему классу, стеснял переход евреев с одного места на другое и т.д. — одним словом, в указе от 1808 г. Наполеон стал искать спасения местного населения от гнета евреев в тех же общих чисто внешних, неверных мерах, которыми история всегда и везде встречала последних.
    Но это было скоропреходящей грозой для иудейства. «Бог пошлет врагу нашему горе, при котором он забудет про нас», — твердят всегда евреи, когда кто-либо восстает против их обычного порядка, и слово это не опоздало осуществиться. Со скорым падением Наполеона действительно все пришло в забвение. Осталась лишь учрежденная Наполеоном еврейская мнимо духовная организация. Но этому новому зданию не суждено было пасть вместе со своим учредителем. Еврейский историк Иост, рассказывая о еврее, которому Карл Великий поручал важные государственные дела, говорит: «Из подобных благоприятных случаев евреи неминуемо извлекали пользу для своей религии»*12. Мы же, после всего сказанного, со своей стороны можем добавить к знаменательному изречению еврейского историка, что евреи умели всегда извлекать пользу для своей религии и для своего национального знамени не только из одних благоприятных, но даже из самых неблагоприятных обстоятельств. Раввинат превратился скоро в орудие для ограждения еврейского знамени от врага гораздо более опасного, не только Наполеона, но и Навуходоносора, Амана и всех прочих врагов, с которыми иудейство когда-либо встречалось на пути своей исторической жизни.
    В начале нынешнего века Христианская цивилизация неодолимой силой стала завоевывать себе почву в темном талмудическом царстве, разрывая его внутренние силы и подвергая его не насильственному, а естественному разложению. В среде евреев, получивших европейское образование, «религия еврейская лежала, — как говорит Д. Штерн, — разбитыми скрижалями, обряды — разорванной цепью, а внутренние узы, в силу которых евреи всегда жили один за всех и все за одного, были совершенно расторгнуты». Явившиеся тогда на спасение изнемогающего талмудического знамени Мендельсон, его последователь Фридлендер и др., энергичным своим старанием не смогли возбудить в высшем еврейском слое национально-патриотического чувства и отклонить руку могучего врага. Они сами скоро были увлечены общим стремлением и переходом своим в Христианство усилили потрясение иудейской почвы*13.
    Для спасения иудейства от сказанного опасного положения недостаточны были силы частных [отдельных] людей, хотя бы с таким значением, как Мендельсон, Фридлендер и другие. Тут требовались дружные силы не частного, а официального представительства.
    В такое орудие скоро превратилась для иудейства Наполеоном учрежденная мнимо духовная иерархия.
    Синедрион при последующем французском правительстве превратился в центральную консисторию, и надо полагать, что при этом французское правительство, думая, будто раввины облечены особыми правами, по крайней мере относительно исполнения обрядов и религиозных треб у евреев, рассчитывало воспользуется этим обстоятельством хотя бы для подчинения еврейской жизни своему контролю, в чем евреи, наверное, его обнадежили. Иначе правительство не преобразовывало бы, а уничтожило бы учреждение, оказавшееся бесплодным.
    Созданное таким образом и упроченное французским правительством официальное представительство еврейских общин действительно скоро устранило разрушительное влияние Христианской цивилизации на иудейство и спасло ослабевавшее знамя. Оставляя дела еврейской религии (по причинам, изложенным выше) на попечение старого порядка, новые официальные деятели, согласно своему призванию, взяли под свою опеку национально-патриотическое чувство евреев, которое они стали будить при всяком удобном случае. Ораторские речи, с которыми они являются везде, вместо назидательных проповедей, изобилуя, подобно их журнальным и литературным статьям, постоянными напоминаниями и рассказами о давно минувших страданиях евреев со стороны несправедливого к ним Христианского мира, об инквизиции, кострах, изгнаниях и других средневековых ужасах, с одной стороны, а с другой — выставляя высокое нравственное преимущество детей Израиля, верных хранителей закона Моисея и Талмуда, давших человечеству Спинозу, Сальвадора, Рашель, Мейербера и др.*14, опять стали расширять пропасть, отделяющую евреев от остального мира. Подобные плодотворные для иудейства семена они щедрой рукой стали бросать в среду юношества, захватывая везде в свои руки дело воспитания молодого поколения, заложив, таким образом, самую верную гарантию для будущей судьбы талмудического знамени в так называемые еврейские духовные семинарии и раввинские училища, воздвигаемые ими везде под эгидой местных законов и властей с привлекательными для учащихся правами и преимуществами. Так как они были обеспечены в материальном отношении со стороны правительства и облечены официальной властью, то деятельность этих представителей нигде ничем не была стеснена.
    Под влиянием этих новых деятелей на общественную, семейную и частную жизнь евреев скоро везде стали возникать местные и всемирные союзы (братства) под различными названиями, в которых ослабевшие прежде внутренние узы, в силу которых евреи живут один за всех и все за одного, между рассеянными силами иудейства опять восстановлены, возобновлены и укреплены*15.
    Как отличное орудие для достижения высоких народных целей, с которыми мы сейчас познакомились, сказанная иерархия была скоро введена, по ходатайству евреев, и в других европейских государствах. В том, что учрежденная в германских государствах мнимо духовная иерархия солидарна в тенденциях и стремлениях своих с французскою и верна талмудическому знамени, нас убеждают заявления и постановления, сделанные на знаменитом соборе еврейских раввинов в Бреславле (1869 г.).
    Вот что между прочим было провозглашено на соборе: «Мы стоим на почве положительного иудейства, и конечная цель наша — укрепить и расширить его границы всеми нашими силами...». «Мы желаем утвердить единство и свободу всех еврейских общин...». «Постановлено с общего согласия побудить все общины Германии обратиться с просьбой к правительству о назначении учителей еврейского закона в высших учебных заведениях...»*16.
    «Постановлено также единогласно, чтобы все члены собрания записались членами “Всемирного еврейского союза” и чтобы каждый новый член старался всеми силами действовать в пользу этого союза»*17.
    В заключение мы не можем не сказать несколько слов об успехе этой новой организации в России, куда она переселилась в 40-х годах и встретила самый радушный прием со стороны нашего правительства.
    Для водворения ее в России в 1847 году открылись в Вильно и Житомире два раввинских училища, а во многих городах еврейской оседлости громадное число так называемых еврейских 1-го и 2-го разряда училищ, приспособленных к приготовлению учеников для раввинских училищ.
    Имея в виду найти в этой новой иерархии верного помощника в трудном деле улучшения быта русских евреев и преобразования их в полезных граждан, правительство наше решилось для поддержки этой иерархии учредить новый налог с евреев под именем свечного сбора в размере до 327.000 руб. в год, который еще до сих пор существует.
    Интересным, конечно, представляется вопрос о том, чего ожидало русское правительство от нововводимых еврейских раввинов? Ответом на этот вопрос послужат следующие слова закона:
    «Должность раввина есть: 1) наблюдать, чтобы в общественном богослужении и обрядах веры были сохраняемы установленные правила; объяснять евреям закон их и разрешать встречающиеся в оном недоумения; вразумлять их в истинном смысле закона, но не употреблять при сем других средств, кроме убеждения и увещаний; 2) направлять евреев к соблюдению нравственных обязанностей, к повиновению общим государственным законам и установленным властями; 3) совершать исключительно по всему его ведомству обряды обрезания и наречения имен младенцам, бракосочетания, расторжения браков, погребения и вести также по всему его ведомству метрические книги и представлять их куда следует по правилам, означенным в Законах о Состояниях»*18.
    Если при словах этого закона вспомнить все сказанное нами выше относительно еврейского богослужения, относительно еврейских обрядов и лиц, коими они совершаются, то станет до крайности очевидно, что закон этот есть мертворожденный продукт, которому не суждено было оказать русскому правительству той положительной услуги, которой оно от него ожидало.
    Но если вообще все русское законодательство о раввинах не привело к результатам положительного характера, то оно, к сожалению было чревато результатами отрицательного характера.
    Поясним примерами.
    От еврея, вступающего в брак, закон еврейской религии, как мы уже раньше видели, требует, чтобы обряд бракосочетания был совершен лично им самим, в противном же случае, говорит этот Закон, брак будет недействительным, жена будет незаконною сожительницею, дети от этого брака мамзерим (незаконные), изверженные из Израиля. Русский же закон требует от этого же еврея, чтобы обряд бракосочетания был исполнен не иначе как раввином, в противном случае брак его будет недействителен и он будет наказан и т.п. Далее, от еврея, желающего развестись с женою, закон еврейской религии требует, чтобы он лично просил писаря и свидетелей о составлении и подписании разводного листа, доставить даже для этого собственный лист бумаги, чернила, перо и т.д. и ясно выразил при этом пред бет-дином, что он разводится с женою по доброй воле и, наконец, чтобы он сам лично передал написанный по его просьбе разводной лист разводящейся с ним жене непосредственно или чрез законного уполномоченного. А русский Закон говорит еврею, желающему развестись с женою, что обряд расторжения брака должен быть совершен непременно раввином и что в противном случае развод будет недействителен, но не объясняя однако же при этом, в чем именно должно проявляться действие раввина: неизвестно, должен ли раввин написать, подписать или подтвердить своею подписью развод, или же он обязан лично передать его желающему развестись мужу или жене, или обоим вместе? Все это остается открытым недоумением не только для евреев и для самих раввинов, но и для правительственных учреждений, так как, возлагая на раввина обязанность совершать обряд расторжения браков, государственный закон не указывает, в чем должно заключаться действие раввина в этом акте.
    Затем, закон еврейской религии требует от еврея, чтобы он родившегося у него сына подверг обрезанию на 8-й день лично (а при неумении чрез могелима), а русский Закон говорит, что, кроме раввина, никто не имеет права совершать обрезание.
    Еще пример. Относительно похорон закон еврейской религии повелевает совершать их никому другому, как родственникам умершего, а русский государственный Закон говорит, что «…обряд погребения должен быть совершаем у евреев исключительно раввинами», и опять не указывает, в чем должна заключаться роль раввина, т.е. должен ли раввин рвать свое платье по случаю смерти каждого еврея, обязан ли он при смерти каждого еврея, вместо ближайших родственников, сидеть на полу семь дней, читать ли умершему кадеш или он должен совершать отпевание, которого у евреев совсем нет? Все это опять остается открытым, неразрешенным недоумением и вопросом. Повсюду закон еврейской религии говорит еврею одно, а государственный Закон – другое.
    Относительно религии у всех почти народов встречается одна и та же психическая черта, что при посягательстве на ее законы или обычаи со стороны внешнего врага, а в особенности со стороны иноверческой власти, горячими защитниками и исполнителями их законов или обычаев являются тогда не только люди религиозного направления, но даже такие, которые без подобных толчков извне относятся к этим законам совершенно индифферентно или даже совсем забывают о своей религии. Еврейская религия испытывала свою судьбу в этом отношении в течении более 20-ти веков и, при посягательстве на ее законы со стороны иноверческой власти, евреи, как известно, не поддались ни мечу, ни огню.
    В силу этого психического закона и исторической истины не удивительно, что при вопросе: «Как тут быть?», невольно возникающем в душе еврея при каждом его семейном празднике, религиозном торжестве и т.п., когда ему невольно приходится прислушиваться к противоречивым голосам закона еврейской религии и государственного Закона, он бесповоротно решается починиться только первому закону как “гласу истины”, исходящему свыше, а другой должен быть им отвергнут - как глас врага. Ясно, насколько подобная коллизия между религиозным еврейским и гражданским государственным законами может усилить неприязнь еврея к государственным законам и закрепить его обособленность от всего русского, как посягающего на религию его отцов и вечное достояние Израиля.

    Что же касается выбранных по требованию правительства раввинов*19, которых, между прочим, евреи иначе и не зовут, как ”казенными”, то они глубоко сознавая незаконность своих мнимо духовных прав, остаются вместе с прочими евреями вполне верными не только законам еврейской религии, относящимся к обрядам, но и старому порядку относительно еврейских метрик. Конечно, к концу каждого года ”казенные раввины” доставляют куда следует книги и отчеты, в которых они являются действительными духовными деятелями, вполне соответствующими требованиям приведенных законов, но этим книгам теперь уже дают столько веры, сколько цифрам и данным ими же для проформы составляемых метрических книг. Ветхозаветный рассказ, действующий на религиозное убеждение евреев в том смысле, что исчисление евреев должно накликать на народ страшный гнев Божий (2 Кн. Царств, гл. XXIV) и материальные выгоды, которые кагал, обязанный иноверческому правительству подать по числу душ еврейского населения, извлекает для себя и для евреев вообще от утайки большей части еврейского населения, составляют два рычага, которые со дня подчинения евреев иноверческой власти руководили представителями еврейской общины при составлении официальных списков еврейских обществ. Означенные два рычага не потеряли своей обязательной силы и для “казенных раввинов”. Поэтому не удивительно, что метрики, составляемые “казенными раввинами”, оказались, как это мы выше подтвердили, никуда не годными. Мимоходом следует заметить, что преданность “казенных раввинов” старому порядку для них убыточна. За исполнение обязанностей они никогда не получали бы от кагала того, что они получат за неисполнение оных.
    В результате оказывается, что законы о духовных делах евреев, оставаясь сами мертвою буквою, ставят к тому же евреев в ложное и враждебное отношение к правительству, а “казенные раввины”, получая вознаграждение за неисполнение того, что по русскому Закону им исполнять следует, дают живой пример неуважения к Закону и властям, и этим путем, разумеется, гораздо больше талмудических законов и фантастических сочинений деморализуют и извращают гражданские чувства евреев, невольно внушая им убеждения, что для них Царский закон – не закон.
    Но это одна сторона медали. Есть и другая. Не находя для себя деятельности в области религиозной жизни евреев, “казенные раввины”, т.е. более способные и более энергичные из них, хватаются за политическую сторону жизни евреев. Речью с синагогальной кафедры, на которой они, мимоходом говоря, появляются исключительно, когда в синагогу по какому-либо случаю являются представители местной иноверческой власти, отдельными сочинениями, статьями в периодических изданиях и т.п., они постоянно гремят о славе Израиля и о высоких нравственных преимуществах детей его над всеми племенами земли, причем они всякий раз на сцену выводят подобранных ими знаменитостей из роду Израиля*20. В этих речах, статьях, брошюрах, сочинениях и т.п. эти мнимые пастыри непрерывно вопят о религиозном фанатизме, жестокостях и несправедливостях Христианского мира относительно евреев, возобновляя при этом в памяти евреев забытые ими костры, изгнания и тому подобные эпизоды из столкновений между евреями и христианами в средние века, эпизоды, способные воспламенить в их сердцах национальную и религиозную ненависть ко всему христианскому миру, без различия национальности. Тут же всегда идет широкая речь об ограничении гражданских и политических прав евреев, как о признаке грубого невежества и отсталости, как о плоде незаслуженной евреями ненависти и т.п. Вместе с тем они с особенной энергией распространяют в массы убеждения в благотворной деятельности существующего между евреями “Всемирного еврейского союза” для еврейского национального знамени, толкуют о высоком месте, занимаемом Союзом в политическом мире, о могущественном влиянии его высокопоставленных членов в современном политическом и финансовом мире вообще и т.п. Эти правительством поставленные пастыри входят и в прямые сношения с означенным еврейским политическим центром, настаивая на его вмешательстве во внутренние дела государства не только при решении какого-либо вопроса относительно всех евреев в Империи, но даже при решении участи частных лиц, попавших по тому или другому поводу в ответственность перед государственным Законом и т.п. Этою стороною своей деятельности “казенные раввины” расширяют и без того широкую пропасть, отделяющую евреев от остального христианского мира, глубоко деморализуют гражданские их чувства, окончательно подрывают в них доверие к правительству, влияют на укрепление вредной во всех отношениях для государства замкнутости евреев и солидарности их с заграничными евреями и, наконец, обращают взоры до 5 миллионов граждан Российской Империи к современному политическому центру еврейского народа, “Всемирному еврейскому союзу”. Институт “казенных раввинов” должен быть уничтожен прежде всего.
 
 
*5  “Рабонон микре малке” – раввины это цари – на основании Талмуда: Гитин, л. 62; Сотта, гл. Агала-Аруфа; Пахад Ицхак, буква Семах, л. 114-2; Теуд-бе Израель. Часть 1, с. 59; “Гехалуц” 5613 (1852 г.), л. 49-2 и 82 и т.п.
    Книга Кагала, часть II. Документ № 797, о продлении срока службы в суде (бет-дине) минскому раввину, употребляет выражение: «…решено возобновить царство нашего государя…».
*6  Манускрипт Наполеона I, ноября 1806 г., nota V к синедриону. Algemeine Zeitung des Iudenthums. 1841. S. 300.
*7  Манускрипт Наполеона I, ноября 1806 г., nota V к синедриону. Algemeine Zeitung des Iudenthums. 1841. S. 323.
*8  Виленский вестник. 1866. N146, 151 и 173 (статьи о евреях).
    Слова эти, перепечатанные без изменений из 1-го изд. этой книги в 1870 г., со с. LXV, являются верными и в 1881 г. - Прим. изд.
*9  В “Петербургских ведомостях” напечатан похожий по смыслу проект, который перепечатал и “День” в № 11 за 1869 год.
*10  Stern D. Geschichte des Judenthums. Frankfurt am Main, 1857. S. 148.
*11  Многие из христиан считают съезды раввинов в Брауншвейте, Касселе, Берлине с целью устроить иерархию и реформировать иудейство явлением серьезным. Но евреи смотрят на это иначе. “Какую пользу принесло, - говорит еврейский историк Грег, - Брауншвейтское собрание и ему подобные? Их всех унес ветер. В еврейском народе нет разницы между духовными и мирянами.” Письмо Др. Грега к своему другу. “Гамагид” № 23, 1869 г., с. 181.
*12  Stern D. Geschichte des Judenthums. Frankfurt am Main, 1857. B. 2, s. 384.
*13  Моисей Мендельсон сам умер в иудействе, но потомство его, за исключением одного сына, приняло Христианство. Фридлендер же крестился сам, и его примеру последовали многие.
*14  В своем ораторском увлечении они всегда забывают тот важный факт, что все еврейские знаменитости были воспитаны Христианством.
*15  Подробно об этих союзах будет сказано ниже.
*16  Этот вопрос возник в последнее время и у нас относительно средних учебных заведений.
*17  “Гамагид”, 1869 г., № 28, с. 219.
*18  Св. Зак. Том XI, ч. 1, ст. 1086.
    Все статьи о раввинах и молитвенных управлениях изложены в Св. Зак. Том XI, ч. 1, ст. 1060-1091, или см.: Указатель законов о евреях Колоколова. М., 1861 г., §§ 4-40, 109-131.
*19  Относительно избрания раввинов Св. Зак. Том XI, ч. 1, ст. 1083 говорит: “В должность раввина назначаются евреи только ученые, по общественным выборам их единоверцев. Выборы производятся на каждые три года из окончивших курс в раввинских училищах 2-го разряда, а также в общих учебных заведениях высших, средних и в уездных училищах. При недостатке таких кандидатов приглашаются с разрешения и при посредстве Министерства внутренних дел ученые евреи из Германии”.
    Раввины состоят на жалованьи у общества: “При вступлении в должность раввина заключается между ним и избравшим его обществом или кагалом договор с означением выгод, предоставленных раввину от общества: жалованья, платы за совершение обрядов” и т.п. (ст. 1084).
*20  Между всеми литературными трудами “казенных раввинов” нет ни одного религиозного поучения, нет ни одной книжки, ни одной статьи теологического содержания.



[ ... Назад ]    [ Далее ... ]



_
Категория: Книга кагала | Добавил: Bruder
Просмотров: 2188 | Загрузок: 0
Каталог+поисковая система Русский Топ

Каталог Ресурсов Интернет ПетербургПетербург