Залогом успеха был технический прогресс, появление когорты талантливейших инженеров. Достаточно сказать, что из 80 судов, имевших перед Первой Мировой войной дизельные двигатели, 70 плавало под русским флагом.

Это признавал даже заклятый враг России В.И. Ульянов, самодержавие «поняло, что без ломки старых земельных порядков не может быть выхода из того противоречия, которое глубже всего объясняет русскую революцию: самое отсталое землевладение, самая дикая деревня — самый передовой промышленный и финансовый капитализм!» (В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 16, с. 417).

Действительно, сельское хозяйство задерживало развитие России. Крестьянская община, предмет гордости одних и нападок других, не давала развернуться предприимчивым. С нее удобно было брать — она была едва ли не воплощением социализма, поскольку частной собственностью, а следовательно капитализмом, тут и не пахло. Для развития страны, сельское хозяйство надо было реформировать.

10 мая 1906 года в Думе Столыпин говорил о том, как вылечить Россию от тяжкой хвори:
«В деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черная работа. Разрешить этого вопроса нельзя, его надо разрешать! В западных государствах на это потребовались десятилетия.
Мы предлагаем вам скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!»

Предшественник Столыпина на посту главы Правительства, граф Витте, создал в России золотой запас в 1,5 миллиарда рублей и привлек иностранные капиталы в сумме до 3 миллиардов рублей. Он же хотел передать надельную общинную землю в личную собственность крестьян. Но кто-то ему этого сделать не позволил.

“Земельную” реформу готовили многие. Однако, удалось это сделать только Столыпину.

9 ноября 1906 года был опубликован Указ о начале земельной реформы.
Политик до мозга костей, Столыпин осуществлял свой замысел, делал ставку на крепких крестьян-собственников, кулаков и середняков, развивая кредит, школьную систему, то уступая либералам, то идя напролом, принимая самые жестокие меры, веря при этом, что жертвы “столыпинских галстуков” не превышают числа жертв революционного террора и что благоденствие России стоит жертв.

Вскоре в частное владение более чем 2,5 миллионов семейств перешло более половины общинной земли, а к началу Первой Мировой войны Россия была на 2-ом месте в мире по экспорту хлеба, имела хорошо обеспеченный рубль...
На первом месте по-прежнему оставались Соединенные Штаты.
Но на Уолл-стрите понимали, что рано или поздно их монопольному превосходству в промышленности и сельском хозяйстве придет конец. И тогда были приняты самые решительные меры. Для низвержения конкурента годилось все. Политика не исключала ни продолжения ее иными средствами, ни террора. Прежде всего решено было убрать носителя идеи сильной России.

1(14) сентября 1911 года, Киев, Городской театр, где шла опера Римского Корсакова “Сказка о царе Салтане”. Столыпин стоял в антракте, опершись на барьер оркестровой ямы, лицом к зрительному залу. Мимо него быстро прошел какой-то человек, раздался выстрел, и белый китель Столыпина сразу залило кровавое пятно. Стрелявший, человек во фраке, побежал по проходу к выходу, но какой-то господин из бельэтажа прыгнул на него сверху, сбил с ног. Убийца был задержан.
Им оказался Дмитрий (Мордехай) Богров, сын богатого еврея, владельца многоэтажного дома на Бибиковском бульваре. Он принадлежал к так называемой “золотой молодежи” Киева, считал себя “анархистом-коммунистом”, а получил билет в театр от начальника киевского охранного отделения Кулябки.
Через четыре дня председатель Совета министров Российской Империи скончался и был погребен в Киево-Печерской лавре.

Теперь некому было призывать:
«Итак, на очереди главная задача — укрепить низы. В них вся сила страны. Их более ста миллионов! Будут здоровы и крепки корни у государства, поверьте, и слова русского правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и всем миром. Дружная, общая, основанная на взаимном доверии работа — вот девиз для всех нас, русских! Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!» (“Новое время”, 3.10.1909).