Приветствую Вас Гость!
Книга Кагала
Книга Кагала
Друзья сайта
| Главная » Статьи » In » Sion |
s25
"Протоколы" повторно подчеркивают, что первейшей целью является уничтожение правящего класса ("аристократии", термин, вполне еще подходивший к условиям 1905 года) и захват собственности путем натравливания бесчувственной и грубой "черни". Последовавшие события вновь показали "убийственную точность" этих предсказаний, главным образом на примере коммунистического террора в России. "В политике надо уметь без колебаний забирать чужую собственность, если тем самым мы обеспечим покорность и нашу суверенную власть... Слова "Свобода, Равенство и Братство" привели в наши ряды, при посредстве наших слепых агентов, целые легионы, с восторгом несшие наши знамена. В течение всего прошедшего времени эти слова были червями, подтачивавшими благосостояние народа, уничтожавшими повсюду мир, спокойствие и солидарность, разрушавшими основы государств... Это послужило нашему величайшему торжеству, дав нам возможность, в числе прочего, забрать в руки главный козырь, уничтожение привилегий, иначе говоря, самой сущности аристократии... того класса, который был единственной защитой народов и государств против нас. На развалинах природной и родовой аристократии... мы посадили аристократию нашего образованного класса под управлением нашей денежной аристократии. Выборным цензом этой новой аристократии мы установили богатство, зависимое от нас, и знание... Именно эта возможность сменить истинных представителей народа отдала его в наше полное распоряжение и фактически, наделила нас властью назначать этих представителей... Мы выступаем на сцене в роли якобы спасителей рабочего от гнета, предлагая ему вступить в ряды наших войск — социалистов, анархистов, коммунистов... С помощью нужды и зависти, и порожденной ими ненависти мы двинем толпы черни и сотрем их руками всех, кто стоит на нашем пути... Народ, слепо верящий печатному слову, питает... слепую ненависть ко всему, что он считает выше себя, не понимая необходимости существования классов и социальных различий... Толпы черни с наслаждением бросятся проливать кровь тех, кому они, в простоте своего неведения, завидовали с колыбели и чье имущество они смогут тогда грабить. "Наших" они не тронут, ибо момент нападения будет нам известен и мы примем меры к ограждению своих... Слово "свобода" ведет людские общества на борьбу против всякой власти, всякого авторитета, даже против Бога и законов природы. Именно поэтому мы, когда мы установим наше царство, должны будем исключить это слово из жизненного словаря, как принцип животной силы, превращающей толпы черни в кровожадных зверей... Однако, даже свобода могла бы быть безвредной и найти место в государственном обиходе без ущерба для благоденствия народов, если бы она держалась на основах веры в Бога... Вот почему нам совершенно необходимо подорвать всякую веру, вырвать из народных умов самый принцип Божества и духа, заменив его арифметическим расчетом и материальными потребностями... Мы противопоставили друг другу личные и национальные интересы народов, религиозную и племенную ненависть, которые мы вырастили на протяжении двадцати веков до гигантских размеров. Благодаря этому ни одно государство не найдет ни откуда поддержки, подняв руку против нас, ибо каждое из них должно помнить, что всякая стачка против нас невыгодна ему самому. Мы слишком сильны, нашей властью невозможно пренебрегать. Никакие государства не в состоянии придти ни к какому, даже самому незначительному частному соглашению без нашего тайного участия... Чтобы забрать в руки общественное мнение, мы должны привести его в состояние полного разброда, дав возможность высказывать со всех сторон столько самых противоречивых мнений в течение столь долгого времени, чтобы народы окончательно потеряли голову в этом лабиринте, придя к заключению, что лучше всего не иметь вообще никакого мнения в политических вопросах, понять которые не дано обществу, ибо их понимают лишь те, кто им управляет. Это — первая тайна.*3 Вторая, нужная для успеха нашего правления, заключается в следующем: нужно настолько умножить народные слабости пороки и страсти, настолько распылить все установившиеся формы гражданского общежития, чтобы никто не мог в наступившем хаосе найти своего места, и люди, в конечном итоге, перестали бы понимать друг друга... Всем этим мы так истерзаем народы, что они вынуждены будут передать нам международную власть такого характера, что держа ее в руках, мы сможем без всякого насилия постепенно всосать в себя все государственные силы всего мира и создать наше сверх-правительство. На место нынешних правителей мы поставим дьявольское страшилище, которое будет называться сверх-правительственной администрацией. Его руки протянутся во все стороны, как клещи, и его аппарат будет столь колоссальных размеров, что он покорит все нации мира". "Протоколы" раскрывают один общий источник как сионизма, так и коммунизма, что доказывается полным сходством методов действия, описанных в тексте самих "Протоколов" и применявшихся как лидером сионизма Герцлем, так и лидером коммунизма Марксом. "Протоколы" неоднократно указывают на натравливание "черни" против правящих классов, как на наиболее эффективное средство для разрушения государств и наций и достижения мирового господства. В предыдущей главе было показано, что Герцль пользовался именно этой угрозой, чтобы влиять на европейские правительства. Переходя к Марксу, отметим, что "Протоколы" пишут: "Аристократия народов, как политическая сила, уже мертва... но как землевладельцы они нам вредны в силу того, что они экономически независимы, располагая собственными источниками существования. Для нас, поэтому, является существенным отобрать у них это землевладение... Одновременно, мы должны интенсивно поощрять торговлю и промышленность... Нам нужно, чтобы промышленность высосала из земли рабочие руки и капиталы и, путем спекуляции, передала в наши руки все деньги на земле..." Карл Маркс точно следует этой формуле в "Коммунистическом Манифесте". Хотя он и заявляет, что коммунизм может быть сформулирован в одной фразе — "отмена частной собственности", но далее он уточняет, что конфискация касается только землевладения, из чего можно заключить, что прочая собственность остается нетронутой. (В последовавшем затем марксистском перевороте в России, разумеется, была конфискована вся частная собственность, но мы хотим здесь только подчеркнуть направленность в стратегии, намеченной как "Протоколами", так и Марксом еще до этих событий). Особый интерес для настоящего времени представляет одно место в "Протоколах", написанных, подчеркиваем это, задолго до 1905 г.: "Если какие-либо государства заявляют в наше время протест против нас, то это делается только pro forma, по нашему усмотрению и распоряжению, ибо их антисемитизм необходим нам для управления нашими меньшими братьями". Характерной чертой нашей теперешней эпохи является постоянное обвинение в "антисемитизме" то одной страны, то другой, причем обвиненное государство автоматически делается противником в следующей войне. Это место в "Протоколах" должно заставить призадуматься внимательного наблюдателя о цели периодического появления сообщений о неожиданном "антисемитизме" в советской России или в других местах. Сходство "Протоколов" с материалами Вейсхаупта особенно наглядно в местах, касающихся проникновения заговорщиков в государственный аппарат, во все профессии и партии: "От нас исходит всеобъемлющий террор. На нашей службе состоят люди всех мнений, всех доктрин, реставраторы монархии, демагоги, социалисты, коммунисты и утопические фантазеры всех мастей. Мы всех впрягли в работу на нас: каждый из них со своей стороны подтачивает последние остатки власти, работает на свержение установленных порядков. Этими действиями истощены и измучены все государства; они взывают к покою и готовы ради мира пожертвовать всем, но мы не дадим им мира, пока они не признают открыто и с покорностью нашего интернационального сверх-правительства". Указания на проникновение агентов заговора в область народного образования и, в частности, в университеты, также исходят от Вейсхаупта или же еще более ранних источников, из которых он их получил: "Мы выхолостим все университетское образование... их начальство и профессора будут натасканы для своей работы подробными тайными программами, от которых они безнаказанно не смогут, отступить ни на йоту. Они будут назначаться с особой осторожностью и будут поставлены в полную зависимость от правительства". Это скрытое проникновение в университеты (весьма успешное в дни Вейсхаупта, как показывают его документы) стало еще более всеобъемлющим в нашем поколении. Типичными продуктами этих методов были два видных британских правительственных чиновника, которых, после их бегства в Москву, с торжеством представили там международным корреспондентам печати в 1956 г., причем они показали, что стали коммунистами именно в университете; трудно не видеть в этом успех методов, описанных в "Протоколах" в начале 20-го века, а Вейсхауптом уже в 1787 году. Документы Вейсхаупта говорят о масонстве, как о наилучшей ширме, которой пользуются заговорщики. "Протоколы" также рекомендуют пользоваться для прикрытия их планов "либерализмом": "После того, как мы ввели в государственный организм яд либерализма, весь его политический облик изменился; государства заболели смертельным недугом — заражением крови. Остается только ожидать конца их агонии". "Протоколы" часто называют либералов "утопическими мечтателями", этот термин вероятно имеет своим начальным источником указание Ветхого Завета на "мечтателей и сновидцев", которые, как и "ложные пророки" должны быть преданы смерти. Конец либерализма должен, поэтому, быть ясен каждому, даже если бы "Протоколы" и не указали совершенно недвусмысленно: "Мы искореним либерализм из руководящих сфер нашего правительства, от которых зависит подбор и воспитание всех, служащих нашему общественному строю". Появление орвелловских режимов "Большого Брата" 20-го столетия также точно предсказано в следующем тексте "Протоколов": "Мы придадим нашему правлению вид патриархальной отеческой опеки со стороны нашего правителя". Республиканизм также должен играть роль ширмы для заговора. "Протоколы" глубоко презирают всякий республиканизм, видя в нем (как и в либерализме) орудие самоуничтожения, выкованное ими из "черни": "...так стало возможным возникновение эпохи республик; и тогда мы поставили на место правителей карикатуру правительства — президентов, взятых из толпы, из среды наших креатур, марионеток и рабов. Это было миной, заложенной нами под все народы". И тут неизвестные нам книжники, писавшие еще до 1905 года, точно охарактеризовали положение, на которое низведены американские президенты в ходе 20-го столетия: это место начинается словами: "В недалеком будущем мы учредим ответственность президентов". В дальнейшем мы покажем, что это означало личную ответственность, в отличие от ответственности, ограниченной конституционным контролем. Президенты должны были стать одними из предвиденных "Протоколами" ранее "премьеров-диктаторов", задачей которых являлось разрушить конституционные гарантии и тем самым подготовить "объединение всех под нашим суверенным господством". Во время Первой и Второй Мировых войн, американские президенты действительно стали в этом смысле премьерами-диктаторами, под предлогом, что "чрезвычайное положение" и задачи "победы" диктуют установление крепкой власти под личной ответственностью; эта власть, разумеется, должна была быть возвращена "народу", когда "чрезвычайное положение" окончится. Читатели старшего поколения помнят, сколь немыслимым это казалось ранее, и насколько пассивно общественность восприняла все это впоследствии. Далее в этом месте "Протоколов" говорится: "Палата депутатов будет прикрывать, защищать и избирать президентов, но мы отнимем у нее право предложения новых законов или изменения существующих, ибо это право будет предоставлено нами лично ответственному президенту, кукле в наших руках... Независимо от этого, мы предоставим президенту право объявления войны. Это право будет мотивировано тем, что президент, как глава вооруженных сил страны, должен иметь их в случае надобности в своем распоряжении... Легко понять, что при таком положении ключ от святилища будет в наших руках и никто, кроме нас, не сможет больше управлять законодательством... Президент будет по нашему усмотрению истолковывать те из существующих законов, которые поддаются толкованию: он будет их аннулировать, когда мы укажем ему на ту необходимость, наряду с этим он будет обладать правом предлагать временные законы, а также изменения в конституционной структуре правительства, мотивируя то и другое требованиями высшего блага государства. Такими методами мы получим возможность постепенно, шаг за шагом, разрушить все, что no-началу, при нашем вступлении в права, мы вынуждены будем внести в государственные конституции для подготовки перехода к незаметной отмене всяких конституций, и тогда придет время для замены всех правительств нашим открытым деспотизмом". Это предсказание 1905 года (или еще более ранней даты) в особенности оправдывает указание лорда Сайденхэма на "убийственную точность" предсказаний "Протоколов". Американские Президенты в двух последних войнах 20-го столетия действовали именно по указанному здесь рецепту. Они присвоили себе право объявлять и вести войны, и по крайней мере один раз, после окончания Второй Мировой войны, это право использовали (в Корее); все попытки в Конгрессе или вне его лишить их этой власти или хотя бы ее ограничить, встречают яростный отпор. Как пишут далее "Протоколы", народы мира, идя "от одного разочарования к другому", не получат "передышки". Любому государству, "которое посмеет противостоять нам", будет объявлена война, а любая коллективная оппозиция еврейству приведет к "всеобщей войне". Народам не позволят "бороться с мятежом" (отсюда ожесточенные нападки на все "требования расследования", будь то в 1790-е годы, в 1920 году или в наши дни, обвинения в "охоте на ведьм", "Маккартизме" и т.п.). В будущем еврейском "сверхгосударстве" каждый член семьи должен будет доносить на другого, подозреваемого в неподобающем образе мыслей (это ветхозаветное предписание было уже упомянуто выше). Не заставит себя ждать, разумеется, "окончательное уничтожение христианской религии". Банальными развлечениями ("дворцы культуры") народ будет отвлечен от опасных сомнений и неудобных вопросов. Чтобы окончательно его обмануть, история будет переписана заново (еще одно предписание, дословно претворенное в жизнь в советской России) и "мы вычеркнем из памяти людей все нежелательные нам факты прежней истории, оставив лишь те, которые будут расписывать ошибки их прежних правителей". Таково фактическое положение в "странах социализма", что же касается современного Запада, еще находящегося в стадии обработки, то, как пишут авторы "Протоколов", "все колеса государственных механизмов во всех странах приводятся в движение одним мотором, находящимся в наших руках, и этот мотор — золото". Конец заранее известен: "Нам нужно достигнуть того, чтобы во всех странах мира, кроме нас, были только массы пролетариата, несколько преданных нам миллионеров, полицейские и солдаты... Призвание нашего самодержца... осуществится, когда измученные неурядицами и неспособностью своих правителей народы... взовут: "Долой их, дайте нам одного царя над всей землей, который объединит нас и уничтожит раздоры, границы, национальности, религии и государственные долги, дав нам мир и покой, которых мы не можем найти под нашими правителями и представителями". В двух или трех цитатах автор этих строк нашел нужным заменить употребленное в них (в переводе) слово "гой" словами "народ" или "массы", поскольку слово "гой" недвусмысленно указывало бы на содержащееся в полном заглавии "Протоколов" происхождение их авторов, доказательств чего, однако, не имеется. Автор не хочет смешивать два различных вопроса: доказательства о происхождении авторов "Протоколов" нужно искать в другом месте, не довольствуясь недоказанным утверждением. Авторы могли быть евреями, не-евреями, или даже анти-евреями, — это не играет существенной роли. В момент публикации эта книга была сценарием еще не поставленного спектакля: теперь эта драма разыгрывается уже в течение 50 лет (написано в 1955 г. — прим. перев.) и ее название "Двадцатое столетие". Описанные персонажи действуют на современной сцене, играют приготовленные для них роли и осуществляют предвиденные в сценарии события. Остается ждать развязки: провала или полного торжества авторов. План их поистине грандиозен, и, по мнению автора этих строк, осуществление его невозможно. Однако, этот план существует уже на протяжении 200 лет, а возможно и гораздо дольше, "Протоколы" же являются еще одним звеном в длинной цепи доказательств, которые с тех пор еще значительно умножились. Заговор для достижения мирового господства путем создания государства рабов существует и достиг той стадии, когда его уже нельзя внезапно приостановить или совсем ликвидировать; он приобрел собственную инерцию и должен идти далее, к полному завершению или же к провалу. Как одно, так и другое возымеет на этом этапе разрушительные последствия, в момент развязки дорого обойдется современникам, какой бы она ни была. Примечания: *11. Русское издание 1905 г. имело заглавием "Великое в Малом и Близ Грядущий Антихрист". В январе 1917 г. вышло 4-ое издание под заглавием "Близ есть, при дверех" (Матф. XXIV, 33) с подзаголовком "О том, чему не желают верить и что так близко"; от этого издания с его пророческим подзаголовком остались немногие экземпляры, т.к. весь тираж был при Временном правительстве уничтожен "неизвестными лицами". Все прочие издания также немедленно скупались теми же "неизвестными" и представляют с тех пор величайшую библиографическую редкость. Однако, Дуглас Рид (как и многие другие западные комментаторы и переводчики "Протоколов") ошибается, считая 1905 г. годом первого издания книги С. Нилуса. Упомянутый выше экземпляр Британского Музея содержит на титульном листе добавление: "Заметки Православного, 2-ое издание, исправленное и дополненное. Царское Село, 1905 г." Первое издание появилось в 1902 году и проф. Нилус сообщает, что оригинальный манускрипт "Протоколов" на французском языке был получен им в 1901 году. Это представляется немаловажным, поскольку год издания 1905 мог бы навести на мысль, что книга (или, как утверждают заинтересованные круги, — "фальшивка") появилась под влиянием революционных событий этого года. В 1901-2 гг., однако, никому в России не могла придти в голову мысль о возможности "генеральной репетиции" русской революции в 1905 году. *2 Автор имеет в виду Бернарда Баруха (1870-1965); сын врача из г.Познань (Польша), принимавшего участие в гражданской войне в США на стороне Южных штатов, Бернард Барух, как пишет "Американская Энциклопедия", начал свою карьеру на Уолл-Стрит "рассыльным с жалованием в 3 доллара в неделю", однако "заработал свой первый миллион долларов к 30-ти годам, а между тридцатью и сорока годами у него было столько миллионов, сколько ему было лет". Во время Первой Мировой войны президент Вильсон сделал его фактическим главой американской военной промышленности и администратором союзных закупок вооружения в США — должность, на которой Барух заработал миллиардное состояние. Он "сопровождал" Вильсона в Европу в 1919 г., став "экономическим советником" Версальской мирной конференции и членом союзного Высшего Экономического Совета, ведая, в частности, вопросами германских репараций. Неоднократно отклоняя в период между обеими мировыми войнами предлагавшиеся ему высшие дипломатические посты и должность министра финансов, Барух продолжал быть "советником" у Рузвельта, Трумана и Эйзенхауэра; Уинстон Черчилль, с которым он познакомился на Версальской конференции в 1919 г., останавливался во время своих приездов в США в качестве британского премьера в доме Баруха. Барух известен, как ревностный сторонник Советского Союза и всех западных уступок Советам, политику которых он неизменно поддерживал. Труман назначил его американским делегатом при Комиссии Атомной Энергии ООН, т.е. фактическим руководителем западной атомной политики, и "план Баруха" оставался официальной программой правительства США в этой области, пока СССР не получил собственного атомного оружия, главным образом при помощи окружавших Рузвельта и Трумана прочих "советников" и, как утверждают осведомленные западные круги, не без участия самого Б. Баруха, что, в свете фактов, сообщаемых Дугласом Ридом, не представляется удивительным. *3 За 30 лет, истекших со времени написания этой книги, духовное развитие Запада достигло стадии, "убийственное" сходство которой с планами "Протоколов", кто бы ни был их авторами, бросается в глаза. Характерные признаки этой стадии изложены в статье Солженицына "Наши плюралисты", появившейся в сентябре 1983 г. и ставшей с тех пор очередной мишенью для нападок, главным образом, "русскоязычной" печати "третьей волны" эмиграции из советской России: "Плюрализм они считают как бы высшим достижением истории, высшим благом мысли и высшим качеством нынешней западной жизни. Принцип этот они нередко формулируют так: как можно больше разных мнений — главное, чтобы никто серьезно не настаивал на истинности своего... Плюрализм, как принцип, деградирует к равнодушию, к потере всякой глубины, растекается... в бессмыслицу, в плюрализм заблуждений и лжей... Так люди и запутаются, как в лесу. Чем и парализован беззащитный нынешний западный мир: потерею различий между положениями истинными и ложными, между несомненным Добром и несомненным Злом, центробежным разбродом, энтропией мысли: — побольше разных, лишь бы разных! Глава 28 В первое же десятилетие 20-го века стали расти признаки близящихся грозных событий. В 1903 году британское правительство предложило сионистам Уганду, но Макс Нордау предсказал "будущую мировую войну", в результате которой Англия передаст сионистам Палестину. В 1905 году (в 1902 г. — прим. перев.) "Протоколы" предсказали разрушительную оргию коммунизма в России. И, наконец, в 1906 году некий Артур Джеймс Бальфур, по должности британский премьер-министр, встретился в гостинице с Хаимом Вейцманом и воодушевился предложением отдать евреям Палестину, которая ему в то время вовсе не принадлежала и которую трудно было, без войны, отобрать у ее законных владельцев. Эта встреча предопределила характер "будущей мировой войны". Бальфур стоял у колыбели нового века, направив его по заданному направлению. Другой на его месте, возможно, избавил бы нас от всего последовавшего; вероятно, однако, он поступил бы так же, ибо в 1906 году скрытый механизм "непреодолимого давления на международные события" (Лев Пинскер в 1882 году) был уже значительно усовершенствован. Упоминавшийся нами выше раввин Эльмер Бергер писал, что в это время "группа евреев восприняла идеи сионизма... и стала практиковать своего рода разъездную дипломатию в кабинетах и парламентах, пользуясь запутанными и весьма кривыми путями международной политики в той части мира, где процветали политические интриги и закулисные сделки. Другими словами, евреи стали заниматься практической политикой" . Начиналась эра податливых администраторов и услужливых "премьеров-диктаторов", каждый из которых помогал в осуществлении задуманного грандиозного плана. Любой иной политик, поставленный в то время на место Бальфура, несомненно действовал бы совершенно так же. Тем не менее, его имя неразрывно связано с первым грехопадением на этом пути. Трудно понять мотивы, руководившие человеком его происхождения, образования и характера. Историк не может обнаружить иных, кроме "либерального" увлечения вскружившим ему голову предприятием, которое он даже не дал себе труда проверить в свете своих обязанностей и простого здравого смысла. Трудно предположить, чтобы им руководили соображения "реальной политики", другими словами, расчет на то, что поддержка сионизма принесет ему деньги или же голоса избирателей. Как он, так и все его коллеги в правительстве были родом из старейших семей английской аристократии, с многовековой традицией государственной службы. Государственное мышление было у них в крови, понимание правительственной деятельности и иностранной политики давалось инстинктивно: они представляли собой наиболее успешный правящий класс в мировой истории, будучи, к тому же, независимыми, благодаря фамильному богатству. Спрашивается, почему вдруг врожденный инстинкт, традиции и опыт покинули их в одном этом вопросе как раз в то время, когда консервативная партия, еще не изменившая своей прежней формы, в последний раз управляла Англией, а их семьи все еще руководили судьбами страны из особняков в Пикадилли и Мэйфейре и из провинциальных аббатств? Испугались ли они угрозы, что "чернь" будет натравлена на них в случае непослушания? Им несомненно было ясно, что происхождение и привилегии сами по себе уже не были достаточны, чтобы продолжать оставаться у власти. Мир сильно изменился за прошедшее столетие, и они знали, что этот процесс будет продолжаться далее. Верные британским традициям, они старались обеспечить постепенность перемен, без применения насилия в политике и с помощью соглашения между заинтересованными сторонами. Они были достаточно опытны, чтобы не противиться переменам, но стремились сохранить руководство ими. Может быть они только слишком поторопились пожать руку т.н. "прогрессу", когда он постучался в дверь, не дав себе труда проверить полномочия тех, кто говорил с ними от его имени. Их лидер Бальфур был несколько надменный, весьма образованный холостяк, высокого роста, холодный и бесстрастный пессимист по натуре, с ледяным выражением лица, но, как утверждали его друзья, человек с добрым сердцем. Его увлечение сионизмом могло бы, согласно теориям модной психологии, родиться в результате безбрачия. В молодости он так долго откладывал предложение своей даме сердца, что она обручилась с другим; свадьба не состоялась по причине ранней смерти жениха, а когда Бальфур собрался поправить свою прежнюю медлительность, умерла и она. После этого он решил не жениться вообще. Вряд ли женщины могут быть хорошими судьями в оценке высокопоставленного холостяка с разбитым сердцем, но многие из заключений о нем были даны именно дамами современного ему общества, и мы процитируем двух из королев красоты того времени; Консуэла Вандербильт (американка, будущая герцогиня Марльборо) писала: "Высказываемые им мнения и доктрины казались образцами чистой логики,.. он был одарен способностью широкого понимания вещей, равной которой я не встречала ни у кого другого"; леди Синтия Асквит говорила о нем: "Что же касается приписывавшейся ему неспособности к моральному возмущению, то я часто видела его бледным от гнева при виде причиняемой несправедливости". Подчеркнутые нами слова рисуют, однако, совершенно ложный портрет Бальфура, если судить о нем по его делам. Логика меньше всего способна была руководить им, когда он поставил свою страну на службу сионизма, ибо именно логически это не могло послужить на пользу ни одной из заинтересованных сторон: ни его собственной стране, ни коренным обитателям Палестины, ни (по нашему мнению) массе евреев, вовсе не желавших туда переселяться. Что же касается несправедливости (если только леди Синтия не делала различия между несправедливостью личной и массовой), то миллионы ни в чем неповинных людей, изгнанных в наши дни из родных мест в Аравийскую пустыню (подобно упомянутому в первых главах левитскому "козлу отпущения"), дают на это ясный ответ. Как бы то ни было, но на нужном для этого посту стоял именно он, Бальфур, став преемником "дорогого дяди Роберта" (лорда Солсбери, из знаменитой фамилии Сесилей). Довольно ясно, что ни с того, ни с сего ему вряд ли могла придти в голову мысль отдать Уганду сионистам, а следовательно известное нам уже "непреодолимое давление" должно было действовать задолго до того, как он стал премьер-министром. Все, что происходило до этого, покрыто мраком неизвестности, как это всегда бывает при всяком заговоре. Когда он пришел к власти, подрывная мина была уже заложена, и похоже, что Бальфур так до конца своих дней и не заметил ее существования, о котором в наши дни не может быть сомнений. Отчаявшись как в русском царе, так и в германском кайзере и турецком султане (все трое были с ним весьма любезны, но достаточно умны, чтобы отпустить его не солоно хлебавшим: в отличие от Бальфура, они прекрасно понимали, что сионизм представляет собой заряд динамита для судеб не одной только Европы), доктор Герцль заявил: "Англия, великая Англия, свободная Англия, Англия — владычица морей, поймет наши стремления" (читателю, разумеется, ясно, для чего Англия, по мнению Герцля, стала великой, свободной и владычицей морей). Когда предложение Уганды показало талмудистскому кагалу в России, насколько ошибался Герцль, думая, что Англия "поймет наши стремления", в Лондон был послан Хаим Вейцман. Его задачей было убрать с пути сионистов доктора Герцля, и с этого момента он становится для нас главным свидетелем закулисных событий того времени. Любому молодому англичанину со скромным прошением о чем либо еще и сегодня трудно прорвать кордон привратников и секретарей, чтобы попасть в частный кабинет британского министра. Молодого доктора Вейцмана из России, желавшего ни много, ни мало, как получить Палестину, быстро провели в кабинет лорда Перси (заведующего африканским отделом). Лорд Перси был также отпрыском одной из правящих английских семей со старыми традициями государственной службы и мудрого правления. Тем не менее, как пишет Вейцман, он "выразил безграничное удивление, что евреи вообще могли обсуждать предложение Уганды, считая его, во-первых, непрактичным, а, с другой стороны, прямым отрицанием еврейской религии. Как человек глубоко религиозный, он был потрясен, мыслью, что евреи могли бы даже только подумать о другой стране, кроме Палестины, как о центре их возрождения; и он с большой радостью услышал от меня, что столь многие евреи тоже категорически отвергли предложение Уганды, добавив от себя: если бы я был евреем, я не дал бы и полпенса за такое предложение". Надо думать, что Вейцман не сообщил лорду Перси о единогласном желании палестинских евреев переселиться в Уганду. Если верить его записям, ему фактически предложили избавиться от Герцля и обещали поддержать его требование Палестины. Вейцман уехал, чтобы подготовить поражение Герцля, и он уехал не с пустыми руками. Возможно, что за истекшие 50 лет британские министры научились держать официальные министерские бланки в месте, доступном только тем, кому это положено. Выходя из кабинета лорда Перси, доктор Вейцман захватил с собой бланк министерства иностранных дел и, написав на нем отчет о состоявшемся разговоре, отослал его в Россию (где, будь то при Романовых или при красных царях, правительственные канцелярские принадлежности не валяются где попало). Впечатление, произведенное в местечковой России этим документом на бланке лондонского Форин Оффиса было, вероятно, таким же, какое производит икона на простого мужика. Совершенно ясно было, что британское правительство не желало более иметь дела с доктором Герцлем и позаботится о том, чтобы обеспечить сионистам Палестину. Лорд Перси действительно, как теперь сказали бы, запустил новую птицу. Все дальнейшее шло как в античной драме по велению богов: победа сионистов из России над доктором Герцлем, его крушение и смерть, и отказ от Уганды. После этого Вейцман перенес свою деятельность в Англию, "единственную страну, которая проявляет искреннюю симпатию к такому движению, как наше" и где он мог "жить и работать беспрепятственно, но крайней мере в теории" (любой сборник классических недоговорок мог бы поместить эти слова на первой странице). Вейцман избрал своей резиденцией Манчестер, а если он пишет, что это было "чистой случайностью", то поверить этому трудно. Манчестер был избирательным округом Бальфура, там же обосновалась главная квартира сионистов в Англии, а лидером партии Бальфура в Манчестере был известный сионист (британская консервативная партия и сегодня еще опутана той же сетью). Античная драма разыгрывалась далее. Премьерство Бальфура потерпело фиаско, когда на выборах 1906 года его партия потеряла в Манчестере 8 мест из 9, и ему пришлось временно сойти с политической сцены. На ней появился в этот момент новый персонаж, один из победивших на выборах либералов; подававший надежды молодой человек по имени Уинстон Черчилль, явно умевший держать нос по ветру. Он также выставил свою кандидатуру в Манчестере и сумел заручиться благосклонностью сионистской главной квартиры, выступив сначала против законопроекта об иностранцах, внесенного в парламент правительством Бальфура (и ограничивавшего массовую иммиграцию из таких стран, как Россия, откуда, как известно, никто кроме евреев никогда не эмигрировал), а затем в пользу сионизма вообще. Как пишет его биограф Р.С. Тейлор (см. библиографию), "манчестерские евреи быстро сплотились вокруг него, как если бы он был новым Моисеем; один из их лидеров объявил на еврейском митинге, что любой еврей, голосующий против Черчилля, будет предателем нашего дела". По своем избрании Черчилль стал помощником министра колоний. Его публичная поддержка сионизма была в то время лишь знаменательным эпизодом; через 30 лет, когда Бальфур уже умер, она повела к столь же роковым последствиям, как и умопомрачение самого Бальфура. | |
| Категория: Sion | Добавил: Bruder (14.07.2009) | |
| Просмотров: 1206 | Рейтинг: 0.0/0 | |
| Всего комментариев: 0 | |
